Констанс О`Бэньон - Невеста врага
— Вы, моя милая супруга. Я приехал, чтобы увезти вас домой.
Взгляд Арриан, растворявшейся в желанных объятиях, затуманился от слез.
— Но на сей раз вы уверены, что хотите этого, Уоррик?
— Еще никогда и ни в чем я не был так уверен. Без вас я лишь наполовину жив. Поедемте домой, Арриан. Можете не любить меня, можете не спать со мною в одной постели, если не захотите… Просто будьте рядом, чтобы я мог видеть вас и говорить с вами каждый день.
Музыка уже смолкла, и Арриан вдруг осознала, что они с Уорриком стоят посреди зала, а все смотрят на них.
Подошедшая леди Мэри поцеловала Уоррика в щеку.
— Наконец-то пожаловал, — заметила она и подняла руку, требуя всеобщего внимания. — Леди и джентльмены, позвольте представить вам мужа моей племянницы, лорда Уоррика Гленкарина Шотландского.
Вскоре Уоррика и Арриан окружила толпа любопытных гостей, которые засыпали их вопросами и, в конце концов, оттерли друг от друга, так что леди Мэри опять пришлось вмешаться.
Ловко оттеснив от Уоррика молодую особу, с самого начала больше всех жаждавшую с ним познакомиться, она отвела его к двери и зашептала:
— Наверху — третья дверь по коридору направо — спальня Арриан. Ждите ее там. Скоро я пришлю ее к вам.
Уоррик просиял:
— Я уже говорил вам, что вы просто восхитительны?
— Экий льстец! — рассмеялась леди Мэри. — Не растрачивайте попусту свои комплименты на старуху, лучше приберегите их для жены.
Арриан торопливо взбежала по лестнице и вошла в свою спальню. Сразу же за дверью ее ждали горячие губы и руки Уоррика.
— Я хочу дотрагиваться до тебя, знать, что это действительно ты, — порывисто дыша ей в ухо, шептал он. — Я снова чувствую тебя, я снова живу…
Она обхватила его лицо руками.
— Я все еще не могу поверить, что ты здесь, — с трудом вымолвила она.
— Предупреждаю, Арриан: без тебя я отсюда не уеду!
— Об этом не может быть и речи, милорд. Он заглянул ей в глаза.
— Неужели ты правда рада меня видеть? — Взяв ее за руку, он увидел на ее пальце свое обручальное кольцо, и сердце его наполнилось гордостью.
— Да, — сказала она, прижимаясь лицом к его груди. — Только я не думала, что увижу тебя снова.
— Когда-нибудь я бы все равно приехал за тобой. Сможешь ли ты забыть всю ту боль, которую я тебе причинил?
— Я уже забыла, — пробормотала она, отдаваясь его горячим губам.
К удивлению Арриан, Уоррик вдруг прервал поцелуй и отстранился от нее.
— Хочу объясниться с тобой до конца, пока я совсем не потерял от тебя голову.
Сложив перед собою руки, она улыбнулась.
— Что ж, раз ты так решил…
Он отошел еще на несколько шагов, поскольку не был уверен, что сможет удержаться от нежных прикосновений. Как ни старался он казаться спокойным, Арриан видела, что пальцы его сцепленных рук побелели от напряжения.
— Ты, конечно, можешь не верить мне, Арриан… Мне стыдно вспоминать о том, как я с тобой обошелся. — Он глубоко вздохнул. — Тогда я не любил тебя, хотя и желал больше всех женщин на свете. И то, что я не мог подавить в себе это нестерпимое желание, приводило меня в бешенство.
— А теперь?
— Теперь я люблю тебя, Арриан. Я еще никому и никогда не говорил этих слов.
Она подошла и тихонько коснулась пальцами его щеки.
— Ты будешь их иногда повторять для меня?
— Каждый день моей жизни. — Он горячо сжал ее руку. — Я не могу назвать тот день или час, когда я тебя полюбил, потому что долго сам себе в этом не признавался. Я создал для себя тайный ад: любил тебя и думал, что ты любишь Йена. Теперь я знаю, что все было не так.
— Ты хочешь, чтобы я вернулась, Уоррик?
— Да, Арриан, — прошептал он. — Я хочу этого всем сердцем.
Горячая волна счастья захлестнула ее.
— И ты заглушил свою гордость и приехал просить меня об этом? Зная твое самолюбие, я могу представить, чего это тебе стоило.
Он поднес ее руку к губам.
— Я согласен на все, только бы видеть твое лицо, прикасаться к тебе, просить у тебя прощения. Ее глаза засияли от радости.
— Тогда, в охотничьем домике, я любила тебя, — сказала она. — И отдалась тебе без сожалений.
Уоррик долго молча разглядывал ее руки, словно не мог заставить себя поднять глаза.
— Я никогда не встречал таких женщин, как ты. Чем дольше я был с тобой, тем больше терялся. Стоило мне заглянуть в эти голубые глаза, как я во всем начинал сомневаться, потому что начинал видеть себя таким, каким меня видела ты. Пойми, Арриан, я столько времени жил среди ненависти, что избавиться от нее сразу просто не мог.
— Но ты и тогда не казался мне человеком совсем дурным, Уоррик. Я ведь видела, как бескорыстно ты предан своим людям… А моя мама до сих пор считает, что ты тогда нарочно позволил нам с нею бежать из Айронуорта. Это правда?
Он закрыл глаза.
— Да, правда. Это было самое тяжкое испытание, какое мне довелось пережить, — видеть, как ты уходишь, и знать, что с тобою уходит лучшая часть меня самого.
— Уоррик, мне было так плохо… Я ни за что бы не уехала, скажи ты мне хоть раз, что любишь меня. Я ведь думала, что ты меня ненавидишь — за мое родство с Макайворсами.
— Арриан, милая, как я мог тебя ненавидеть? Ты затронула ту часть моей души, которую я давно считал омертвевшей. Благодаря тебе я снова почувствовал себя живым и начал думать о будущем вместо того, чтобы смотреть в прошлое. Не знаю, хорошо это или плохо, но ты меня изменила… Ты знаешь, что Йен умер?
— Да. Мне жаль его. Я помню время, когда он так галантно за мною ухаживал, и стараюсь не думать о том, что было потом.
— Ты любила его?
— Мое чувство к нему оказалось неглубоким и совсем детским. Настоящую любовь я познала только с тобой, Уоррик.
Он смотрел на нее, словно не веря.
— Тебе не за что меня любить. Но я буду очень дорожить тобой и заботиться о тебе, Арриан. Я постараюсь никогда больше не делать тебе больно, и, может быть, мне удастся заслужить твою любовь.
— Скажи, закончилась ли родовая вражда Драм-мондов и Макайворсов?
— Да, со смертью Йена Макайворса. Теперь я хочу только, чтобы наша с тобою кровь перемешалась и чтобы наши дети никогда не знали ненависти.
Она тихонько дотронулась до его волос.
— Я согласна, Уоррик. Засмеявшись, он притянул ее к себе.
— Значит, давняя ненависть двух кланов закончится на нас с тобой, да, Арриан?
— В моей душе никогда не было ненависти к тебе, Уоррик, — возможно, потому, что я выросла вдали от Шотландии и не знала тех уродливых обычаев, среди которых тебе пришлось прожить всю жизнь.
— Теперь и я хочу забыть о них. Думаю, с твоей помощью мне это удастся.
Некоторое время он молча смотрел на нее, словно хотел что-то сказать, но не знал как. Наконец, сбиваясь, он заговорил:
